Мне представился в Париже:

«Будем с вами жить, я — Никодим.

Вел нагрузки, жил в Бобруйске,

Папа русский, сам я — русский.

Даже не судим.

Исполнительный на редкость,

Соблюдал свою секретность

И во всем старался мне помочь:

Он теперь по роду службы

Дорожил моею дружбой

Просто день и ночь.

На экскурсию по Риму

Я решил — без Никодиму:

Он всю ночь писал — и вот уснул,

—Но личность в штатском, оказалось,

Раньше боксом увлекалась,

Так что — не рискнул.

Со мной он завтракал, обедал,

Он везде— за мною следом,—

Будто у него нет дел.

Я однажды для порядку

Заглянул в его тетрадку —

Просто обалдел!

Он писал—такая стерьва!—

Что в Париже я на мэра

С кулаками нападал,

Что я к женщинам несдержан

И влияниям подвержен

Будто Запада.

Значит, личность может даже

Заподозрить в шпионаже!

Вы прикиньте — что тогда?

Это значит — не увижу

Я ни Риму, ни Парижу

Больше никогда!

А теперь расшифруем это стихотворное произведение, снимем шифровку, завесу, грим, маску, уберем камуфляж. Эти вещи необходимы для убедительности, однако, и они должны быть правдивыми, достоверными, подлинными. Цвето-свето-маскировка не должна бросаться в глаза и не должна искажать скрытое внутри. Сердцевину тайны надо постоянно подчеркивать, заострять на ней внимание. Иначе тоже ничего не выйдет. Ключом должны быть аналог и осведомленность— условия необходимые.

Итак, как уже было сказано ранее, получение визы на заграничную поездку у нас в какой-то степени и смысле сопоставимо с получением права или разрешения на выход в эфир через телепатический мост. Далее говорится о некоторой личности в штатском — рыжем парне Никодиме; это — сопровождающий, соглядатай, надсмотрщик, осведомитель, и даже шпион. Без него — ни шагу. Зоркий глаз с полномочиями полной власти. Дежуриткруглосуточно. На телемосту—это Ной-Код-Машина, сокращенно — Никодим. Окрашена в оранжевые цвета разных оттенков. Работать можно, но только через эту машину, с ее разрешения. Цепь автоматическая. Оттого и появилась у нас детская песенка про оранжевое небо, оранжевого верблюда. Девочка любит оранжевый цвет, это ее любимый. Все раскрашивается в эти оттенки. У песенки хороший мотив, она сразу понравилась детям. Сейчас я уже не помню, как она называется. Но там все—оранжевое: и люди, и поле, и море, и небо, и даже верблюд.

Никодим, представляясь, говорит, что его отец —русский, сам он — русский, из Бобруйска. Следует понимать так: конструктор прописан или закреплен на российском поле (идет на эпоху Бессмертия), машина — русской ориентации. Закладка в кодировочный автомат произведена с расчетом русского направления. Варианты для шифрованных текстов составлены на основе знаний русской литературы, народного творчества, разных направлений в искусстве, живописи, поэзии, науке и т.д. и т.п. Введены также сведения по истории зарубежья, греческой мифологии и многое другое. Хочешь работать — шифруй через Никодима. Поэтому и выходит все окрашенное в оранжевый цвет.

Никодим раскрывается, упоминая свой город—Бобруйск. Что очень верно. Бобер делает запруды, плотины. А плотина — это уже перемычка, переправа— мост. «Исполнительный на редкость, соблюдал свою секретность и во всем старался мне помочь. Он теперь по роду службы дорожил моею дружбой просто день и ночь». Очень лестные слова об автомате. Хорошо устроен, безотказен в работе, удобен. А вот по Риму — без него нельзя. Не получится. Автомат перекрывает выход — «Он везде — за мною следом, — будто у него нет дел».

И далее: «Я однажды для порядку заглянул в его тетрадку — просто обалдел! Он писал—такая стерьва!—что в Париже я на мэра с кулаками нападал, что я к женщинам несдержан и влияниям подвержен будто Запада .» В чем тут дело? Во-первых, автомат фиксирует в банке памяти всю работу от начала до конца. При необходимости каждого артиллериста можно проверить; по какой цели бил, сколько залпов, какими орудиями, что за снаряды? При первом требовании автомат заложит, продаст и выдаст. Однако,если нет явных нарушений со стороны снайпера, ковыряться в таких сведениях никто не станет, секретность соблюдается. Только лишь в спорных ситуациях, по решению высшей цензурной власти. Распечатка рабочего цикла тоже фиксируется, пломбируется. Ее нельзя аннулировать.