Чем больше мы размышляли на эту тему, тем более естественным казалось нам совсем снять с ребенка подгузник. Потребность прислушаться к природным детским ритмам, понять их, установить прочную взаимосвязь хорошо вписывалась в нашу общую теорию естественного, мягкого воспитания. У нас было маловато, конечно, информации, и вокруг нас так никто не поступал. Но мы знали, что такое в принципе бывает, и знали, что неразрывная связь матери с новорожденным идет им обоим на пользу.
Нам серьезно хотелось попробовать.
Без какого бы то ни было плана, без модели, события потекли своим естественным путем. Ранним январским утром, после интенсивных, но таких радостных двухчасовых родов наш ребенок появился на свет. Он свободно вышел в наши любящие, ожидающие его руки; роды проходили дома. Мы не пеленали своего ребенка и даже не одевали ему одежды; эта мысль даже не приходила нам в голову — настолько это было неуместно. За окном трещал январский мороз, но внутри огоньком сияла печка, наполняя наш дом теплом. В доме было несказанно уютно; и самые близкие люди — новорожденный, мама и папа созерцали друг друга. Мы с ребенком лежали в постели без одежды, наслаждаясь контактом «кожа к коже», и взаимно радовались общению.
Забудьте все, что написали педиатры об «одном первом часе, когда мать и дитя устанавливают контакт»! Мы отказались от целого мира на неделю. Наш дом светился неведомой, прекрасной силой. И эта энергия, появившаяся возле нас после рождения, защищала нашу семью, словно кокон.
К нам домой заходили только избранные гости. Это были близкие друзья, не нарушающие своим присутствием сложившуюся нежную атмосферу. Наш ребенок все еще оставался без всякой одежды, и друзья весело шутили о том, каким большим уже будет наш малыш, когда мы его оденем в первый раз. Фактически, мы впервые одели его только в возрасте трех недель, ради недолгой прогулки — а потом снова раздели. Даже самая нежная одежда, казалось, не подходила для этого крошечного, деликатного малыша. И даже самый мягкий из подгузников казался грубым и недостойным.
Мы растили малыша, совершенно не надевая на него одежду. Наш ребенок жил в доме голенький, постоянно находясь на руках у нас с папой; мы его бережно обнимали в контакте «кожа к коже». Выходя на прогулки, я не одевала ребенка. Я прижимала его к себе, укутывала специально приспособленным держателем — слингом. Поверх я надевала мягкий свитер с V-образным вырезом — так, чтобы лицо ребенка было на свободе. Этот просторный свитер я носила на последних месяцах беременности. Моя теплая зимняя куртка дополняла композицию. Так мы и гуляли — без подгузника, без детской одежды и в контакте «кожа с кожей». Пару пуговиц куртки я оставляла расстегнутыми — так, чтобы маленький мог дышать (важная деталь!). Наш малыш совершенно не замерзал и прекрасно себя чувствовал. Гуляя, я размышляла о важности контакта «кожа к коже». Этот метод признан официально, он применяется в роддомах для выхаживания недоношенных новорожденных и называется «метод кенгуру». С методом «кенгуру» детишки быстрее поправляются, выхаживаются, лучше набирают вес. Но ведь тем, кто родился в свои сроки, мягкий контакт тоже нужен и полезен! Он и мамам полезен, сам по себе. Обнимая ребенка руками, я чувствовала тепло и умиротворение.
Гуляли мы без подгузника и выходили так, чтобы маленький уже успел сделать свои «дела» — и большое дело, и маленькое. Наши прогулки длились недолго. В основном, мы гуляли возле дома. Я всегда успевала прибежать домой раньше, чем «дела» состоялись в следующий раз. Дома мы разворачивали малыша, помогали ему «сходить». Дома я носила ребенка на себе, укрыв сверху теплой фланелью и положив под попу еще одну фланель или старое полотенце. Только случайно — всего один раз! — мы воспользовались тканевым подгузником, который я купила еще до рождения сына.
С самого рождения мы начали применять то, что потом я назвала «Метод Естественной Гигиены Малышей». Мы высаживали ребенка, бережно держа его под ножки. Так как я все время носила его на руках и одежда не мешала нам сознавать движения друг друга, я прекрасно понимала намерения крохотного сына. У него сложились некие образцы поведения при тех или иных пожеланиях; его намерения были мне ясны и понятны. Когда я замечала, что ребенок «готовится», делает специальные нежные движения, я подсаживала его в определенной позе. Если я не успевала, я все равно сажала его в нужную позу, даже если сын уже начал «делать дело» — причем у меня были специальные куски ткани, разложенные по дому на моющихся ковриках. Это было нужно для того, чтобы не бегать далеко и обходиться без суеты.
